Современные концепции и стратегии управления в мировой политике

Автор

Кандидат политических наук

Рамонова М.А.

Современная эпоха трансформации мирового порядка, водораздела границ, глобализации сознания и потери аутентичности, выводит на передний план проблематику систематизации накопленных знаний человечеством за весь период известной ему истории. В поисках выхода из «тупика истории»[1] научное сообщество, озабоченное мировыми проблемами экологии, энергетики, и системного порядка вновь стремится к обобщению знаний, и консолидации ученных всего мира для выхода Kehre. [2]

Инновационные формы управления в условиях многомерности современной мировой политики[3], которые будут отличаться более мягким инструментарием, заменяющим принудительные практики, горизонтально выстроенной коммуникацией и предпочтением необязывающих соглашений, в первую очередь будут связаны с перераспределением ряда функций: вверх (процесс супранационализации), вниз (процесс децентрализации) и «в стороны» (популяризация сетевого принципа). То есть вовлечение в процесс управления в первом случае региональных и международных организаций, во втором случае – правительственные институты, в третьем – коммерческие структуры и гражданское общество. Одновременно перераспределение функций управления дополняется размытием границ между внутриполитической и внешнеполитической деятельностью.

Появление понятия многоуровневого управления позволяет описать трансформационные процессы, происходящие в политических системах мира.

Происхождение концепции многоуровневого управления связано с понятием «глобального управления» (global governance), которое фиксирует «распыление» компетенции в масштабах мировой системы. Несмотря на то, что некоторые аналитики (М. Стрежнева, А. Бовдунов) рассматривают многоуровневое управление как европейскую вариацию глобального управления, характеризующуюся, в отличие от последнего, наличием четких критериев выделения различных уровней, элементы многоуровневого управления можно выделить и в других региональных объединениях, в других – более крупных и более мелких – масштабах: на уровне городов, государств и в трансконтинентальном охвате.

Итак, концепция многоуровневого управления (multi-level governance или multi-tiered governance), первоначально использовавшаяся для описания деволюционных процессов в национальном и региональном (в случае с ЕС) масштабах[4], на наш взгляд является тем инновационным механизмом, который может быть использован для анализа зарождающейся системы глобального многоуровневого управления.[5]

Возникновение теории многоуровневого управления:

опыт европейской интеграции

Теория многоуровневого управления восходит к началу 1990-х годов, к исследованиям новых реалий Европейского союза. Крупные изменения, приведшие к углублению интеграции, произошли после вступления в силу Единого европейского акта в 1987 г. С этого момента события в границах ЕС больше напоминали внутреннюю политику, нежели внешнюю в рамках международной организации. В следующем году Еврокомиссия совместно с представителями Европарламента в целях создания единого рынка и ассимиляции Греции, Португалии и Испании в Сообщество предложили правительству провести структурное реформирование политики. Нововведения подразумевали удвоение бюджетных ассигнований из структурных фондов для оказания помощи вновь принятых регионам. Для целей обеспечения рационального и эффективного использования выделенных средств, членами Комиссии совместно с правительствами было принято решение взять за основу управления фондами многоуровневое партнерство. На следующем этапе появляются субнациональные «посольства» в Брюсселе, Комитет регионов (1994 год), а так же устанавливаются прямые контакты субнациональных властей и Комиссии.

Исследование интеграционных процессов в Евросоюзе позволили Гэри Марксу сформулировать понятие многоуровневого управления в качестве «комплексного, многоуровневого процесса принятия решений, простирающийся как ниже, так и выше государства»[6]. На первоначальном этапе анализа Маркс применял концепцию исключительно к региональной и структурной политике ЕС, говоря о недостаточности «оснований полагать, что опыт структурной политики будет копироваться в других областях политики в Евросообществе»[7]. Изначально, основное внимание уделялось сетевому взаимодействую правительств на разных территориальных уровнях, исключая влияние неправительственных акторов. Многоуровневым управление рассматривалось Марксом как «система постоянных переговоров между связанными друг с другом правительствами на различных территориальных уровнях – наднациональном, национальном, региональном и локальном»[8].

Концепция многоуровневого управления основывалась на сетевой парадигме, в противовес неофункционалистскому течению, основанному Хаасом и Линдбергом на основе плюралистической концепции и теории интергаверментализма, трансформированной Хоффманом и Милуордом из положений государствоцентричного реализма.

Инновационность подхода Маркса заключается во включении субнационального уровня в процесс принятия решений, в отличие от других теорий интеграции, рассматривающих только наднациональный и национальный уровни.

Одним словом, «возвышение субнационального уровня и признание важности политических сетей совместились, приведя к появлению первоначальной концепции многоуровневого управления в изучении Европейского союза»[9].

Трансформация концепции многоуровневого управления

В настоящее время развитие концепции «многоуровневого управления» переживает период более детального анализа и разработки понятийного аппарата. С точки зрения Ф. Шмиттера, многоуровневое управление представляет собой «соглашение о принятии обязывающих решений, которое привлекает множество политически независимых или взаимозависимых акторов – частных и государственных – на различных уровнях территориальной агрегации в более или менее непрерывном обсуждении/обдумывании /применении, но не закрепляющее исключительную политическую компетенцию за любым из этих уровней и не устанавливающее твердую иерархию политической власти»[10]. Представление о множественности «уровней территориальной агрегации», на пространстве которых происходят равные обмены между акторами становится важной качественной характеристикой понятия. Однако, предположение об обязательном включении частных акторов в процесс многоуровневого управления остается спорным вопросом.

Понятие многоуровневого управления в несколько более абстрактной форме предложили В. Петерс и Д. Пиер. Предполагая в качестве ключевого понятия концепции «обсуждаемые, неиерархические обмены между институтами на транснациональном, национальном, региональном и локальном уровнях»[11].

Большинство авторов не ограничивают понятие закрытым и исчерпывающим числом уровней. В связи с этим, представление о многоуровневом управлении как о «наборе единиц общего назначения или функциональных, которые пользуются определенной степенью автономии в рамках общего механизма управления и субъекты которого претендуют на участие в длительном взаимодействия для достижения общего блага»[12] будет более полно характеризовать ключевые составляющие концепции, так как, позволяет объединить большинство существующих представлений о многоуровневом управлении.

Несмотря на разнообразные точки зрения и мнения концепции, основанные на различных моделях и построенные на основе тех или иных теоретических конструкций, отсутствие концентрации власти и компетенции в национальном или каком-либо другом центре является тем объединяющим стержнем в понятии многоуровневого управления. Власть необходимо распределять на несколько уровней включая неправительственных акторов.

В связи с этим ученые выделяют два измерения «многоуровневого управления» - горизонтальное и вертикальное. «Многоуровневость» отсылает к взаимозависимости правительств на разных уровнях, а «управление» - между различными акторами, как правительственными так и негосударственными.

В то же время основу концепции формирует принцип субсидиарности, в соответствии с которым задачи должны решаться на более низком и удаленном уровне.

Этот принцип функционирует в рамках Европейского Союза. Проблемы, которые могут успешно решаться на региональном и национальном уровне, не будут решаться на уровне наднациональном. Это способствует уменьшению роли национальных государств и увеличивает роль регионов. В Европе регионы являются относительно устойчивыми образованиями, сформировавшимися еще до возникновения национальных государств, поэтому такая структура управления не является чем-либо органически не приемлемым.

Учитывая возросшую роль Комитета Регионов, наличие региональных репрезентаций в Брюсселе, прямые контакты регионов с Комиссией, включение региональных представителей в состав министерских делегаций, важное место в исследованиях многоуровневого управления уделяется изучению региональных юрисдикций.

С другой стороны, исследователи все больше начинают обращаться к неправительственным акторам. Ведь сама сетевая структура управления и принцип отсутствия иерархии организации властных отношений подразумевает отмену каких-либо цензов и границ. Как результат, в том числе и в рамках ЕС, фиксируется увеличение роли групп интересов, частных лиц и неправительственных объединений в процессе принятия важных публичных решений. Несмотря на то, что сетевой принцип вовлечения нетрадиционных акторов позволяет преодолеть многие недостатки и обойти многочисленные тупики, с которыми сталкивается традиционные, иерархически связанные каналы власти, исследование структур гражданского общества и частных акторов не получили должного освещения в рамках концепции многоуровневого управления.

Использование этой концепции в глобальном масштабе, подразумевает выделение национального, регионального (уже в экстрагосударственном понимании) и глобального уровней. Г. Маркс и Л. Хуг говорят о том, что «многоуровневое управление – это не теория европейской интеграции, но "протомодель", которая включает региональную интеграцию, а также расширение прав и возможностей региональных или субнациональных акторов как часть единого, более общего феномена – (ре)артикуляции власти от центра»[13].

Концепции расширения уровней управленческих полномочий

Г. Маркс и Л. Хуг исследовав существующие концепции, так или иначе связанные с децентрализацией и диффузией управления, разделили их на пять блоков: концепции исследования Евросоюза, концепции международных отношений, теории федерализма, теории, относящиеся к исследованию местного правительства и государственной политики.[14]

1) Исследование Европейского Союза. В первую очередь - «многоуровневое управление» в узком смысле (Л. Хуг, Г. Маркс, Бач, М. Флиндерс, Э. Гранде). Анализ структурной политики Евросоюза стал отправной точкой в изучении «многоуровневого управления» и формулирования понятийного аппарата, однако в настоящее время применение концепции расширено до уровня исследования глобальных процессов. Кроме того, для анализа Евросоюза применяется концепция «сетевого управления» (К. Ансел, Дж. Петерсон), которая акцентирует внимание на передаче полномочий по принятию решений от центра к неформальным и пересекающимся политическим сетям. Ф. Шмиттер, описывая новые возможности для неправительственных акторов в Европе, ввел понятия «консорцио» и «кондоминио». Уникальность Евросоюза может быть обусловлена сравнением происходящих процессов с «глобальной лабораторией», в которой реализуются смелые и перспективных диффузивные практики.

2) Международные отношения. Исследованию элементов многоуровневого управления в международном и глобальном масштабах посвящены работы теоретиков «многостороннего сотрудничества» и «глобального управления», которые первоначально занимались поиском условий создания государствами международных режимов. Акселерация глобализационного механизма и его постепенная концептуализация послужили источником формирования информационного поля для исследований. В результате, направление дяетельности аналитиков сместилось в сторону изучения влияния глобализационных процессов на перераспределение власти в сторону субнациональных и межгосударственных институтов. Дж. Розенау в процессе теоретического осмысления тенденций современных глобальных процессов сформулировал понятие «фрагмеграция», которое призвано объединить два разнонаправленных процесса «фрагментации» и «интеграции».

3) Федерализм. Среди основных концепций, посвященных исследованию федерализма можно выделить следующие: «многочисленные юрисдикции» (У. Оутс, Г. Таллок), «многоуровневое правительство (или управление)» (А. Бенц, Р. Симеон и Д. Кэмерон, Д. Райт), «многоцентричное управление» (Дж. Кинкейд, К. Николаидис), «матрица полномочий» (Д. Элазар), «рыночный федерализм» (Б. Веингаст), «FOCJ» (Б. Фрей и Р. Эйхенбергер) и другие.

4) Местное правительство. В своих исследованиях локальных правительств Соединенных Штатов и Западной Европы ученые опираются на концепции многоуровневости и децентрализации. Большинство работ можно разделить на два направления. В основу первой традиции (Ч. Тибу, М. Макгиннис, В. Остром, Э. Остром, Р. Биш) положен принцип «фрагментации», который подразумевает, что конкуренция между несколькими локальными юрисдикциями приводит к более эффективному обеспечению местных общественных услуг. «Консолидационисты» (Э. Даунс, В. Лионс, Д. Лоури, Дж. Фруг) – представители второго направления – основываются на представлении об увеличении эффективности органов и институтов за счет замещения многочисленных пересекающихся юрисдикций ограниченным числом муниципальных правительств.

5) Государственная политика. Мнения ученых о стратегиях регулировании госполитики разделены на два лагеря. Одни авторы возлагают надежды на рыночные механизмы, участие социетальных акторов в обсуждении и принятии решений и дерегуляцию, которая способствуют возникновению гибкого и самоорганизованного «управления посредством сетей» (Б. Марин, Р. Майнц), в том числе и на международной арене. Другие - (Ч. Джеффри), признавая важность вовлечения общественности и субнациональных акторов в управление, подчеркивают сохраняющееся доминирование правительств в принятии важнейших решений. «Многоуровневое управление нужно рассматривать не как альтернативу, а скорее как дополнение к межправительственным отношениям»[15] - считают представители второй группы.

Концептуальные характеристики и типология концепций

Л. Хуг и Г. Маркс в первой половине 2000-х гг. предложили разделить концепций из разных областей, на две отрасли: «Тип I» и «Тип II».[16] Настоящая классификация является в некотором роде уникальным механизмом систематизации представлений о феномене многоуровневого управления.

Рассмотрим характеристика каждого из типов, которых выделяется по 4 в каждом случае:

Типа I:

1) Юрисдикции общего назначения (каждая юрисдикция выполняет различные функции и задачи).

2) Непересекающееся членство (один и тот же человек не может быть членом нескольких структур, которые характеризуются устойчивыми границами)

3) Ограниченное количество уровней юрисдикции (как правило, выделяют местный, промежуточный и центральный слои)

4) Одинаковая и устойчивая структура (все юрисдикции выстроены по одному плану и их конструкция, как правило, не изменяется со временем)

Для Типа II характерно:

1) Ad hoc юрисдикции (специализированы, решают конкретные задачи)

2) Пересекающееся членство (меньшие юрисдикции могут выходить за пределы больших, пересекать границы, в результате чего юрисдикции частично накладываются друг на друга)

3) Неограниченное число уровней юрисдикции (существует большое количество уровней, не ограниченных тремя-четырьмя слоями)

4) Гибкий дизайн (как результат необходимости гибко реагировать на изменение предпочтений граждан, их функциональных запросов).

Тип I в многоуровневом управлении считается «стандартным». Это нормальная организация управления, существующая в национальных государствах. Образно авторы характеризуют ее структуру как «матрешку вложенных юрисдикций», где границы четко определены и непроницаемы. Дж. Капорасо предлагает дефиницию первого типа управления в качестве транзакции вестфальского принципа исключительности на внутригосударственную арену.[17]

В качестве интеллектуальной основы Типа I выступает федерализм, который подразумевает распределение власти между ограниченным числом правительств на нескольких уровнях. В фокусе анализа – отношения между центральными и непересекающимися субнациональными правительствами. Единица анализа – отдельное конкретное правительство (а не отдельный конкретный курс).

Среди федералистских концепций Типа I широкое распространение в 1990-е гг. получила идея «Европы регионов»[18]. Децентрализация власти в данном случае означает передачу значительной ее части на региональный уровень. Регионы получили возможность в обход национальных правительств напрямую взаимодействовать как с центральными органами Евросоюза, так и между собой. С одной стороны можно констатировать факт формирования трехступенчатой структуры европейского управления, с другой – ряд ученых говорили об интеграции Европы на основе интенсификации экономического сотрудничества между регионами, третьи - выдвигали радикальные прогнозы «растворения» национального уровня принятия решений (при сохранении и укреплении наднационального и регионального уровней). Каждая из этих концепций выдвигает на передний план среди политических акторов региональные правительства.

Однако сосредоточение внимание на правительственных акторах не означает игнорирование или отрицание существования транснациональных взаимодействий. Сотрудничество между государством и представителями частных бизнес корпораций не только не ослабляют правительственного влияния, а в большей степени дополняют его. Государства остаются основными акторами национального и глобального управления. Ученые предполагают, что появление новых акторов будет не ослаблять или заменять правительственные институты, а усиливать их позиции.

Тип II многоуровневого управления в некоторых моментах построен на сходных нормативных и аналитических представлениях с Тип I. Однако по основным положениям прослеживаются существенные различия.

Исследованию Тип II многоуровневого управления посвящены работы неоклассических экономистов, некоторых исследователей федерализма, местных правительств, международных отношений, анализа Евросоюза, приверженцев теории общественного выбора.

В процессе исследования авторы отмечают необходимость обеспечения каждого общественного блага соответствующим уровнем юрисдикции, который позволяет эффективно управлять его выгодами и издержками, что однако повлечет за собой возникновение юрисдикций в самых разных масштабах. В этом случае для описания управленческой структуры политии может использовано сравнение с «мраморным кексом».

Используя такой подход к исследованию многоуровневого управления, возникает проблема дефиниции «уровней», когда территориальный принцип перестает быть определяющим и направляющим. Один из способов, по мнению Т. Конзельмана, заключается в отнесении понятия «уровни» к различным территориально определенным механизмам кооперации. В Типе I подразделение на уровни предполагало наличие «вложенных» административно-территориальных образований, тогда как Тип II не подразумевает формального подразделения на территориальные составляющие.[19]

Структуры, относимые, ко второму типу представляют собой более инновационный подход к организации управления. В качестве примера Фрей и Эйхенбергер предлагают рассмотреть целеориентированные функциональные ассоциации на местном уровне юрисдикций - «Zweckverbände» - в Швейцарии. Сообщества специализируются на выполнении конкретной работы, будь то обеспечение местного школьного обучения или предоставление услуг по обеспечению электричеством, газом, водоснабжение, освещение. Ко второму типу многоуровневого управления, построенного на основе трансграничного принципа так же относятся практикующиеся кооперации вдоль калифорнийско-мексиканской и американо-канадской границ.

В своих работах некоторые исследователи вводят понятие «полицентричное управление» для описания концепции Типа II, стараясь подчеркнуть отсутствие иерархии во взаимоотношениях акторов, которая, по их мнению, в том или ином виде может быть ассоциирована с понятием «многоуровневое управление».

Концепция FOCJ (functional, overlapping, competitive jurisdictions)[20], т.е. функциональные, пересекающиеся и конкурирующие юрисдикции, предложенная Б. Фреем и Р. Эйхенбергером, наиболее ярко отражает основные положения второго типа многоуровневого управления. Рассмотрим характеристику каждого из ее четырех элементов:

1) «функциональные» - политические единицы охватывают области, определенные заданиями, которые необходимо выполнить;

2) «пересекающиеся» - задачи определяются единицами, протягивающимися на несколько географических областей;

3) «конкурирующие» - индивиды имеют право выбирать, к каким единицам принадлежать,

4) «юрисдикции» - единицы являются правительственными, облают принудительной силой и могут взимать налоги.

Авторы считают, что для более полной реализации такой системы в Европе необходимо к существующим «четырем свободам», относящимся к сфере экономики, добавить пятую, подразумевающую, что создание FOCJ не будет заблокировано другими, уже существующими юрисдикциями. Для этого конституция должна дать низшим политическим единицам (сообществам) долю независимости, которой будет достаточно для создания FOCJ. Что позволит с достаточной степенью гибкости формировать отдельные элементы структуры предпочтений граждан по мере возникновения необходимости в осуществлении той или иной функции, а так же придаст юрисдикциям такие принципиальные качества как текучесть и изменчивость.

Ф. Шмиттер, разрабатывая концепцию «кондоминио» (condominio),[21] предложил модель полицентрично-многоуровневой организации европейского управления. Определяя кондоминио в качестве комплексных региональных механизмов, построенных на изменчивости как функциональной, так и территориальной клиентуры, он предложил создать сеть автономных юрисдикций с переменным членством, правилами принятия решений, сроком существования, который поставлен в зависимость от необходимости и приемлемости для решения совместных проблем и производства различных общественных благ. Рассеянные пересекающиеся области этих юрисдикций часто инициируют конкуренцию и иногда – конфликтные ситуации.

Современное «мультиперспективное управление», нарождающееся в Европейском Союзе, Дж. Рагги.[22] сравнивает с «предсовременным» (pre-modern) типом организации управления феодального мира, для которого было характерно «лоскутное одеяло» накладывающихся друг на друга юрисдикций, образованное взаимодействием множества политических элементов. Который сменяется современной системой связанной с «консолидацией всей дифференцированной и персонифицированной власти в одну публичную сферу»[23]. «Отличительная особенность современной системы правления состоит в том, что она дифференцировала свой субъективный коллективизм в территориально определённые, устойчивые и взаимоисключающие анклавы легитимного господства»[24]. ЕС с точки зрения Рагги представляет собой первую в мире «постсовременную политию» (postmodern polity) с возрожденным принципом «мультиперспективного управления».

Описание глобальных тенденций посредством концепции многоуровневого управления второго типа представлено в ряде работ Дж. Розенау[25]. Мировая система формируется посредством взаимодействия на основе сотрудничества или соревнования непостоянных коалиций, представленных акторами разных типов. Принцип иерархической подчиненности сменяется равноправным взаимодействием правительств, бизнеса и гражданского общества. Взаимовлияние «фрагментации» и «интеграции» трансформирует старые и производит новые «сферы компетенции». «Фрагмеграция» - термин предложенный Дж. Розенау для характеристики разнонаправленных сил мировой системы – не предполагает разделения внутригосударственных и внешних вопросов.

Концепция «коллективного управления» (collective management)[26] Саифа аль-Ислама Каддафи, предложенная в 2007 г. призвана подчеркнуть важность более внимательного изучения возможностей трансформации системы многоуровневого управления. Модель первого типа признается автором малоэффективной в решении все возрастающих запросов индивидов, связанных с менее опосредованным участием в коллективном управлении, в связи с ограниченной легитимностью и подотчетностью, как и вестфальская система в целом. Второй тип многоуровневого управления позволяет более эффективно реагировать на быстроменяющиеся условия, позволяет активно включаться в трансформационный процесс новым акторам, способствуя адекватному удовлетворению меняющихся запросов запросам, а также в большей степени соответствует императивам демократического правления в целом. Каддафи подчеркивает, что концепция «Коллективного Управления представляет собой одну из форм систем Типа II, которая, кроме того, опирается на принципы космополитизма»[27].

Основной спор в определении концепций многоуровневого управления сводится к противостоянию концепций ограниченного числа многофункциональных юрисдикций общего назначения с непересекающимися границами и противоположных концепций гибких, открытых и функционально-ориентированных единиц.

Стратегии: одноуровневое и многоуровневое управление

Вестфальсткая система международных отношений, характеризуемая основными взаимодействиями на уровне национальных государств и международных (межгосударственных) соглашений, во многом не способствует включению в процесс управления акторов других уровней, как более низших – региональных, негосударственных, так и параллельных – гражданское общество и представители международных бизнес структур. Стирание жесткой границы между одноуровневым и многоуровневым управлением в условиях многомерности современной мировой политики[28] приводит к поиску участниками международных взаимоотношений более эффективных и адекватных стратегий поведения.

Для характеристики стратегических устремлений акторов и проведения градации воспользуемся линейной моделью. Для чего представим на прямой два полюса: левый - одноуровневое управление, и по мере удаления в сторону правого полюса будем откладывать стратегии характеризующиеся все большей степенью сокращения «унитарности»[29], то есть вовлечения в процесс управления все большего числа акторов.

В соответствии с предложенной нами градацией степени сокращения «унитраности» первой концепцией будет полностью вертикальная стратегия многоуровневого управления, которая может быть охарактеризована как «собственно многоуровневая стратегия». В таком случае предполагается градация на территориальные или правительственные слои (иерархично расположенные органы публичной власти).

Среди основных отличий от одноуровневой вестфальской системы можно выделить следующие:

1. Субнациональные уровни имеют более значительную степень автономии, а так же устанавливать отношения с другими акторами без посредничества национального уровня.
2. «Иерархия» не ограничивается рамками государства, что в первую очередь связано с тенденцией перехода международных организаций к более самостоятельному функционированию, как отмечает в своем исследовании М. Цюрн. Международные и региональные организации становятся высшими публичными уровнями принятия решений, а национальные правительства все больше осваивают роль имплементаторов разработанных на наднациональном уровне курсов.

Примером реализации стратегии служит Европейский союз, который представляет собой своего рода международную федерацию.

В качестве примера глобальной «вертикали» служит торговый режим ВТО. Международные механизмы борьбы с изменением климата обладая меньшей степенью наднациональности, но вовлекают в процесс управления почти большее количество уровней современной системы: глобальный (обсуждения в структурах ООН), региональный (ЕС), национальный (допустим, Великобритания), провинциальный (регион Великобритании), местный.

Стратегии следующего уровня основаны на использовании партнерского подхода посредством увеличения степени вовлечения в процесс принятия решений гражданского общества и представителей бизнес сообщества. Использование механизмов расширения полномочий в рамках концепции «транснационального гражданского общества»[30] приведет к ряду существенных выгод. Во-первых, к перераспределению издержек и рисков между частными и государственными акторами. Во-вторых, государства смогут получить доступ к тем ресурсам частных акторов, которые отсутствуют у официальных структур, например, к экспертизе (в случае, когда государство сотрудничает с научными сообществами). В-третьих, предоставления режимам большей степени легитимности на входе (input legitimacy), а также увеличение демократичности и подотчетности глобального управления при вовлечении неправительственных организаций и социальных движений.

Частно-публичное партнерство (public-private partnership, PPP), подразумевает горизонтальные, равноправные взаимоотношения между официальными структурами (правительства на разных уровнях и межправительственные организации) и представителями транснационального слоя международной системы (ассоциации гражданского общества, научные круги, ТНК). Уровень влияния негосударственных акторов в процессе взаимодействия может варьироваться от простой «кооптации» правительством частных игроков до практически полной саморегуляции негосударственных акторов «в тени иерархии».[31] Первая подразумевает, к примеру, законный доступ ТНК и НПО к обсуждениям в рамках таких международных организаций как Всемирный банк, МВФ, ВТО. Ко второй относится такая программа, как «US-EU Safe Harbor». К ней подключаются работающие в Европе американские компании, желая на добровольной основе принять строгие европейские требования к защите персональных данных. Это позволяет им избегать многих проблем, ведя бизнес в Европе.

Стратегия полной саморегуляции является полностью горизонтальной в отличие от «собственно многоуровневой стратегии». Многоуровневость управления при таком подходе приобретает несколько иной характер, так как процессы взаимодействия в условиях полной саморегуляции происходят в основном на одном (транснациональном) уровне одновременно с максимальным усилением «governance»-составляющей, суть которой определяется Г. Стокером «в его фокусе на управленческих механизмах, которые не опираются на ресурсы власти и санкции правительства»[32].

Основой для практической реализации стратегии полной саморегуляции являются следующие типы управления:

1.«Private-private partnership» - сотрудничество между неправительственными акторами на стыках совпадения интересов (корпорациями и неправительственными некоммерческими организациями).

1. Системах правил и добровольных ограничений в коммерческих организациях («социальная ответственность бизнеса»; «кодексы поведения» ТНК) и гражданских ячейках (например, рыбоводческие сообщества).

Несмотря на то, что в рамках многоуровневых стратегий большую власть получают негосударственные участники, очень часто решения по децентрализации управления принимаются именно государствами (по крайней мере, публичными органами). Именно от них зависит, насколько полно будет реализовано многоуровневое управление. Именно они сталкиваются с глобальными вызовами и выбирают наиболее подходящую стратегию[33], основанную на применении той или иной концепции управления исходя из наличия определенных преимуществ и недостаткову каждой из моделей, обостряющихся в той или иной ситуации. Вовлечение уровней происходит в соответствии с необходимостью решить определенную проблему, например, увеличить региональную или местную конкурентоспособность.[34] Именно в ключе увеличения власти правительств рассматривают процессы децентрализации Я. Шольт[35], Э. Барри, Т. Осборн, Н. Роуз[36] и другие исследователи.

Наибольшая эффективность и гибкость управленческих структур может быть достигнута путем распределения функций управления.

Библиография:

1. Бовдунов А. Евросоюз: многоуровневое управление и региональная интеграция. URL: http://konservatizm.org/konservatizm/sociology/050909095544.xhtml#1 (дата обращения: 19.05.11)
2. Джордж, Стивен. Многоуровневое управление и Европейский Союз. URL: http://www.worldpolit.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=103&Itemid=40 (дата обращения: 19.05.11)
3. Стрежнева М. «Трансправительственные сети» и ЕС // Международные процессы. Том 6. Номер 1(16). январь-апрель 2008. URL: http://www.intertrends.ru/sixteenth/016.htm (дата обращения: 19.05.11)
4. Alqadhafi, Saif Al-Islam. The Role of Civil Society in the Democratisation of Global Governance Institutions. London, September 2007. URL: http://www.newswhip.ie/wp-content/uploads/2011/02/GhadafiThesis.pdf (дата обращения: 19.05.11)
5. Ansell, Christopher K. Territoriality, Authority, and Democracy // On Restructuring Territoriality: Europe and North America, ed. Christopher K. Ansell and Giuseppe Di Palma. Prepared for Cambridge University Press. October 2002
6. Conzelmann, Thomas. Towards a New Concept of Multi-level Governance. University of Maastricht. MLG Atelier, 10 September 2008.
7. Frey, Bruno S. and Eichenberger, Reiner. The New Democratic Federalism for Europe – Functional, Overlapping and Competing Jurisdictions. Edward Elgar Publishing Limited, Cheltenham, 1999.
8. Hooghe, Liesbet and Marks, Gary. Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance. Vienna Institute for Advanced Studies Political Science Series 87. March 2003.
9. Multi-level Governance, ed. Ian Bache and Matthew Flinders. Oxford, Oxford University Press, 2004.
10. Ruggie, John Gerard. Territoriality and Beyond: Problematizing Modernity in International Relations // International Organization 46. 1993.
11. Borzel T.A. and Risse T. Public-Private Partnerships: Effective and Legitimate Tools of International Governance? // Edgar Grande and Louis W. Pauly (eds.), Complex Sovereignty: On the Reconstitution of Political Authority in the 21st Century. Toronto: University of Toronto Press, 2005
12. Coglianese Cary. Globalization and the Design of International Institutions // Joseph S. Nye Jr. and John D. Donahue (eds) Governance in a Globalizing World. Washington D.C. :Brookings Institution Press, 2000.
13. Hooghe, Liesbet and Marks, Gary. Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance. Vienna Institute for Advanced Studies Political Science Series 87. March 2003.
14. Leo, C. and Enns, J. Multi-level governance and ideological rigidity: the failure of deep federalism // Canadian Journal of Political Science, vol. 42, 2009
15. Michael Zurn. Global governance as multi-level governance // Henrik Enderlein, Sonja Walti and Michael Zurn (eds.) Handbook on Multi-level Governance. Cheltenham, Northampton, MA: Edward Elgar, 2010
16. Organisation for Economic Co-operation and Development. Building Competitive Regions: Strategies and Governance. OECD, 2005.
17. Prado, Cesar de. Global multi-level governance: European and East Asian leadership. United Nations University, 2007

[1] Хайдеггер "Holzwege" http://www.heidegger.ru/sobranie_new.php

[2] «в новое бытие» Хайдеггер "Holzwege"http://www.heidegger.ru/sobranie_new.php

[3] Подробнее см.: Чихарев И.А. Многомерность мировой политики: к современным дискуссиям // Полис, 2005, №1.

[4] Hooghe, Liesbet and Marks, Gary. Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance. Vienna Institute for Advanced Studies Political Science Series 87. March 2003.

[5] См. Zurn Michael. Global governance as multi-level governance // Henrik Enderlein, Sonja Walti and Michael Zurn (eds.) Handbook on Multi-level Governance. Cheltenham, Northampton, MA: Edward Elgar, 2010; Prado, Cesar de. Global multi-level governance: European and East Asian leadership. United Nations University, 2007

[6] Цит. по Стивен Джордж. Многоуровневое управление и Европейский Союз. URL: http://www.worldpolit.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=103&Itemid=40 (дата обращения: 19.05.11)

[7] Там же.

[8] Цит. по А. Бовдунов. Евросоюз: многоуровневое управление и региональная интеграция. URL: http://konservatizm.org/konservatizm/sociology/050909095544.xhtml#1 (дата обращения: 19.05.11)

[9] Ian Bache and Matthew Flinders. Themes and issues in multi-level governance // Ian Bache and Matthew Flinders ed. Multi-Level Governance in Theory and Practice. Oxford: Oxford University Press. 2004. P. 3

[10] Philippe C. Schmitter. Democracy in Europe and Europe's Democratization // Journal of Democracy 14, 2003. P. 72

1. [11]Guy Peters and Jon Pierre. Developments in intergovernmental relations: Towards multilevel governance // Policy & Politics, 29(2), 2001. P. 131

[12] Michael Zurn, Henrik Enderlein and Sonja Walti. Introduction // Michael Zurn, Henrik Enderlein and Sonja Walti ed. Handbook on Multi-Level Governance. Cheltenham: Edward Elgar, 2010. P. 4

[13] Liesbet Hooghe and Gary Marks. A Postfunctional theory of European integration. 2005. URL: http://www.unc.edu/depts/europe/conferences/euroskepticism/papers/hooghe_marks.doc (дата обращения: 19.05.11)

[14] Liesbet Hooghe and Gary Marks. Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance. Vienna Institute for Advanced Studies Political Science Series 87. March 2003.

1. [15]Guy Peters and Jon Pierre. Multi-Level Governance: A Faustian Bargain? // Multi-level Governance, ed. Ian Bache and Matthew Flinders, Oxford, Oxford University Press, 2004. P. 76

[16] Liesbet Hooghe and Gary Marks. Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance.

[17] James A. Caporaso. Changes in the Westphalian Order: Territory, Public Authority, and Sovereignty. International Studies Review 2, 2000.

[18] Thomas Conzelmann. Europa der Regionen // Europaische Union, ed. Beate Kohler-Koch, and Wichard Woyke; Munchen: C.H.Beck, 1996.

[19] Thomas Conzelmann. Towards a New Concept of Multi-level Governance. University of Maastricht. MLG Atelier, 10 September 2008.

[20] Bruno S. Frey and Reiner Eichenberger. The New Democratic Federalism for Europe – Functional, Overlapping and Competing Jurisdictions.

[21] Philippe C. Schmitter. Examining the Present Euro-Polity with the Help of Past Theories // Governance in the European Union edited by Gary Marks, Fritz Scharpf, Philippe Schmitter, and Wolfgang Streeck. London; Thousand Oaks: Sage, 1996.

[22] John Gerard Ruggie. Territoriality and Beyond: Problematizing Modernity in International Relations // International Organization 46. 1993.

[23] Джон Джерард Рагги. Территориальная структура в конце тысячелетия. URL: http://www.worldpolit.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=75&Itemid=40 (дата обращения: 19.05.11)

[24] Там же.

[25] James N. Rosenau. Along the Domestic-Foreign Frontier. Exploring Governance in a Turbulent World. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.

[26] Saif Al-Islam Alqadhafi. The Role of Civil Society in the Democratisation of Global Governance Institutions. London, September 2007.

[27] Там же. P. 18

[28] Подробнее см.: Чихарев И.А. Многомерность мировой политики: к современным дискуссиям // Полис, 2005, №1.

[29] Hooghe, Liesbet and Marks, Gary. Unraveling the Central State, But How? Types of Multi-Level Governance. P. 3

[30] Wapner, Paul. Environmental Activism and World Civic Politics. Albany: State University of New York Press, 1997

[31] Borzel T.A. and Risse T. Public-Private Partnerships: Effective and Legitimate Tools of International Governance? // Edgar Grande and Louis W. Pauly (eds.), Complex Sovereignty: On the Reconstitution of Political Authority in the 21st Century. Toronto: University of Toronto Press, 2005. К промежуточным типам частно-публичного партнерства авторы относят «делегирование» государственных функций частным акторам и «соуправление» (co-regulation).

[32] Stocker, Gerry. Governance as Theory // International Social Science Journal, 155, 1998. P. 17

• < Назад
• Вперёд >